Мне нужен партнер, который расширяет мой мир, а не вписывается в него
Один мой бывший, которого я назову Мэттом, недавно признался, что, если бы он встретил кого-то, чья жизнь была бы такая же устоявшаяся, как и его собственная — кого-то чрезвычайно преданного своей работе, кто владеет домом и чувствует себя частью своего сообщества, — ничего бы не вышло, как бы они ни были совместимы. Он объяснил, что для них будет слишком сложно объединить жизни. Он предпочел бы кого-то, кто подходил ему; он просто хотел кого-то, с кем было бы легко общаться.
По мере того, как мы с друзьями становимся старше, я заметила, что женщины, которых я знаю, все больше и больше стремятся приспособить свою жизнь к отношениям, которые кажутся мне стоящими, в то время как мужчины, которых я знаю, с возрастом все больше укрепляют свои логистические критерии. Я не говорю о компромиссе в наших потребностях, как это делали многие из нас (включая меня), когда были моложе. Я имею в виду противоположное: женщины, которые поняли, чего мы хотим — от партнера и в жизни — и наконец обрели уверенность и свободу воли, чтобы расставить приоритеты. Я вижу, как женщины приспосабливаются по-разному: пересмотр их отношения к детям, экспериментирование с немоногамией, изменение графика работы, смена места жительства. И это не вопрос отчаяния; женщины, которых я знаю, могли бы найти горстку приемлемых партнеров, если бы захотели. Но для определенного, редкого типа связи мы готовы что-то изменить.
Крайний срок свиданий
В какой момент мы жертвуем романтикой ради секса?
Мы с Мэттом обсуждали динамику наших отношений из-за опыта, который у меня был с другим парнем, с которым я встречалась в течение многих лет. Давайте называть его Дэвидом. С того момента, как я встретила Дэвида , наш разговор был и быстрым и бесконечным, это редкое ощущение работы на одной и той же частоте. Еще реже была наша столь же сильная физическая химия. Но мы жили на разных концах страны, и он не умел ездить на большие расстояния.
Хоть я и романтик, готовая забыть про осторожность даже при малейшей влюбленности, я также логичный человек, который понимает, что не желать отношений с кем-то, кто живет за 500 км, — разумная позиция. Но мы продолжали оставаться на связи, так же легко, как и при личной встрече. Когда, два года спустя, я решила провести некоторое время в городе Дэвида — но мое предложение было встречено его нерешительностью.
Мы все проецируем наши прошлые проблемы на любые отношения — я, конечно, не исключение — но вопрос заключается в том, насколько мы готовы работать над этим.
Он отказывался признать, что его чувства были меньше моих, настаивая на том, что расстояние, все еще оставалось проблемой — оно казалось слишком тяжелым и сложным. Я знал, что в прошлом у него был плохой опыт общения на больших расстояниях, и это не могло не повлиять на то, как он думал обо мне. Я попыталась дать понять, что мы можем «двигаться» медленно, без спешки. Мы все проецируем наши прошлые проблемы на любые отношения — я, конечно, не исключение, — но возникает вопрос, насколько мы готовы работать над этим. Мы провели более часа в одном из многих разговоров, которые у нас были на эту тему, когда он признался:
«Я просто хочу встречаться с кем-то, кто живет в пределах 3-х километров от меня».
Идея о том, что женщины ищут партнеров, которые расширяют их жизнь, а мужчины ищут партнера, который подходит им, — это конечно обобщенно. Есть множество женщин, которые предпочитают парней, которые легко вписываются в их устоявшуюся жизнь, и мужчин, которых тянет к женщинам, которые бросают им вызов. Это становится вопросом приоритетов. И я не могу не заметить на опыте свиданий моих друзей и на моем собственном, что женщины гораздо чаще растягивают свою жизнь ради связи, когда становятся старше, в то время как легкость становится все более важной для мужчин.
Очевидное объяснение состоит в том, что женщин воспитывают, чтобы приспособиться. С юных лет нас учат быть экспертами в угождении. Мы растем с убеждением, что что-то в нас нужно исправить, будь то наше тело, волосы или одежда. Мы выросли, чтобы жаждать руководства и роста, чтобы искать одобрения во всех отношениях, особенно со стороны мужчин. И мужчин обычно заставляют чувствовать, что они должны быть стабилизирующей силой в отношениях, что они должны держать свою жизнь под контролем и не просить о помощи. Но я говорю не обязательно о приспособлении или контроле, а о том, кто ставит связь выше всего остального.
В нашем обществе, женщины проводят большую часть своей жизни в поисках одобрения мужчин. Какая-то часть нас чувствует необходимость быть увиденным и принятым мужчиной, чтобы чувствовать себя значимыми. Моя профессиональная жизнь как человека, особенно работающего в сфере технологий, зависела от этого принятия. Но женщин так редко видят такими, какими мы хотим быть — полными, сложными людьми. Нельзя сказать, что женщины не привлекают внимания. Конечно, будем, если мы наденем что-то особенно откровенное или придадим себе красивый вид. Но нас побуждают скрывать так много всего — наши амбиции, нашу агрессию, нашу боль. Наш инстинкт — извиниться за свои достижения, за нашу тьму — нас редко прославляют за то, что мы это выражаем.
Когда беспорядочные, сложные, амбициозные женщины, женщины, жаждущие лучших жизней, встречают кого-то, кто понимает их слои, кто их видит, слышит и ценит каждую сложную деталь, логистика оказывается лишь второстепенным. Мы проводим всю жизнь, занимаясь грязной логистикой женственности, с логистикой свиданий можно справиться — легко.
Я не могу не думать, что склонность мужчин к непринужденности связана с тем фактом, что им не нужно чувствовать себя замеченными женщиной, чтобы подтвердить свое существование. Они могут просто прожить свою жизнь, быть в чем-то счастливыми — или, по крайней мере, подвергаться пыткам, как это часто бывает с мужчинами-депрессивными и мизантропами. Чувство привлекательности для женщины, безусловно, придает уверенности, и в физическом смысле мужчины действительно ищут одобрения женщин. Подтверждение со стороны женщин может заставить мужчину чувствовать себя более полезным и мужественным, укрепляя существующую роль. Но в более широком, интеллектуальном смысле — с точки зрения того, чьи мнения имеют вес, чьи решения формируют нашу культуру — им не нужно одобрение женщин, чтобы успешно жить в нашем обществе.
Таким образом, имеет смысл, что помимо общего влечения и непринужденности, найти партнера, который видит и понимает все их части, которым они восхищаются на фундаментальном уровне, само по себе немаловажно; это определенно влияет, но в меньшей степени, когда дело доходит до выбора постоянного партнера. Их самопринятие не зависит от того, есть ли в их повседневной жизни женщина, которая их понимает. На самом деле, если их действительно видит женщина, им, возможно, придется столкнуться со слабостями, которые общество редко требует от них учитывать. Взаимопонимание, к которому стремятся некоторые женщины, может быть именно тем, что заставляет некоторых мужчин скрывать.
Дело не в том, что мужчины не хотят прилагать усилия к партнерству. Мэтт, например, годами тренировал меня по поводу расстройства пищевого поведения; все его подруги получили пользу от его поддержки. Стремясь быть хорошими партнерами, мужчины часто готовы предложить помощь. Но когда то, что нужно больше всего, — это самоанализ, борьба со своими собственными ограничениями и корректировка своего поведения — необходимость для любого эгалитарного партнерства, основанного на понимании, — легче сказать, что это не подходит.
Женщины, стремящиеся к росту, и мужчины, стремящиеся к хорошей форме, намекают на нечто более фундаментальное в нашей неспособности как общества восхищаться женщинами. Если не считать влечения, искреннего и общественного восхищения женщинами почти не существует. Мужчины искренне восхищаются женщинами в том смысле, что есть вещи в женщинах, которые они хотят воплотить в себе — видеть женщин, в определенном смысле, образцами для подражания — все еще заметно редко. Таким образом, этот элемент роста с помощью партнера зачастую не столь важен для мужчин вначале. Нельзя сказать, что мужчин не тянет к женщинам, которых они уважают, конечно, да. Я говорю о желании явно учиться на чужом образе жизни, не просто любить их, но и хотеть бытьих. Желанию быть похожим на кого-то свойственно желание изменить себя. Гораздо проще представить девушку с плакатом Обамы на стене, например, чем изобразить мальчика с плакатом Элизабет Уоррен на нем. У мужчин гораздо меньше шансов читать женские книги, потреблять искусство женщин, иметь женщин-героев. И поэтому имеет смысл только то, что этот тип влечения — тот, который основан на самоанализе — встречается реже.
Когда я думаю о том, чего я хочу от отношений, мне не приходит в голову «легкость».
Это не значит, что мужчины не учатся у своих партнеров, они, безусловно, учатся — со временем. Исследования показывают, что мужчины получают больше от долгосрочного партнерства, чем женщины. Даже Мэтт признается, что вырос из наших отношений. Но я говорю не о росте, присущем совместному проживанию (и получению выгоды от эмоционального труда женщины). Я говорю о чем-то более примитивном и откровенном. Предварительное желание учиться и расширяться, а не его неизбежное непреднамеренное происшествие.
Когда я думаю о том, чего я хочу от отношений, мне не приходит в голову легкость. Я думаю о способности глубоко и полно понять другого человека. Я думаю о том, чтобы увидеть кого-то и быть увиденным им таким образом, который большинство людей неспособно заметить, потому что мы разделяем такие схожие линзы — ценности, юмор, фундаментальный взгляд на жизнь, — которые смягчают каждое взаимодействие (включая разногласия) слоем понимания. Если я найду хотя бы зерно этой общей линзы, я приложу все усилия, чтобы посмотреть, к чему это приведет. Что, конечно, может быть нигде, но для меня это всегда стоит попробовать.
Многие мужчины заявляют, что они никогда не захотят, чтобы женщина приносила жертвы, чтобы вписаться в их жизнь, но при этом они по-прежнему ставят во главу угла легкость в партнере. В каком-то смысле это худшая комбинация из всех. Когда мужчины боятся, что женщина откажется от своей власти — настолько, что они не захотят вступать с ней в отношения, если это означает, что она может отказаться от ее части, — они в конечном итоге лишают нас ее. Часто это происходит из-за страха понести ответственность, если что-то не сработает. Но в попытке «защитить» женщин излишне осторожные мужчины часто не могут отличить слепой компромисс от преднамеренного выбора женщины, последний из которых подразумевает готовность брать на себя ответственность за свои собственные решения. Подобный отказ от усилий женщин позволяет мужчинам сигнализировать о своей озабоченности, даже не оценивая, каким образом их собственные приоритеты способствуют решению проблемы.
Я хочу, чтобы эти мужчины были более гибкими в своем подходе к любви. Они упускают шанс учиться и формироваться под влиянием выдающихся женщин. А выдающихся женщин лишают возможности быть замеченными и оцененными, влиять на них и испытывать на них воздействие в долгосрочной перспективе, помимо тех первых нескольких мгновений расслабленности. Даже если для этого потребуется немного больше работы и гораздо больше компромиссов, даже если это будет страшно и немного дестабилизирует, я хочу думать, что простота логистической совместимости не держит свечи в мире роста, присущего настоящему восхищению и пониманию.
